Буша, И. Представления о балто-скандинавских контактах в археологии советской Латвии (по результатам исследований археологического комплекса в Гробине). Daugavpils Universitātes Humanitārās fakultātes XII Zinātnisko lasījumu materiāli. Vēsture. VI sējums, I daļa. Daugavpils: Daugavpils Universitātes izdevniecība Saule, 2003. 132 lpp.>35.-39.lpp.
______________________________________________________________________

[35.lpp.]

Гробиня - городок в 12 км к северо-востоку от Лиепаи. В VII - IX веках здесь находилась большая скандинавская колония. Археологический комплекс состоит из скандинавских и куршских могильников ( наиболее обширные - это Приедиенес (также именуется - Пасторатс или Приедулаи); Смукуми (Рудзукални); Порани (Пурани), и Аткални, а также городища Скабаржа калнс и поселения Приедиенес.

Историю изучения комплекса можно условно разделить на четыре этапа:

1. рубеж XIX - XX веков: поступление случайных находок в музеи;

2. 20-ые - начало 40-ых годов XX века - начало систематических раскопок, из которых наиболее значимыми стали проводившиеся в 1929 - 30-х годах под руководством шведского археолога Б.Нермана;

3. послевоенные исследования, целью которых было изучить находящиеся под угрозой исчезновения памятники (в 1951 - 1957 годах). Раскопки велись на сравнительно небольшой площади. Вначале использовался устаревший метод работы, когда для исследования рыли траншеи в центре захоронений. При этом оставались невыясненными вопросы о структуре захоронения в целом и о его связи с соседними захоронениями. Чтобы получить более полное представление об археологическом комплексе, учёные начали использовать новый метод - исследование захоронений на широкой площади, снимая слой за слоем. Благодаря этому, было сделано несколько важных открытий. Например, было установлено, что в одном кургане могут быть похоронены несколько умерших; что кремация иногда совершалась на месте погребения; были открыты ровики вокруг захоронений со следами ритуалов, совершаемых в честь умерших. После этого следует почти тридцатилетний перерыв в ходе работ (не считая небольших раскопок куршского могильника в 1969 году);

4. 1984 - 1989 годы - работа Курземской экспедиции, в которой принимали участие учёные из Ленинградского отделения Института археологии АН СССР и из Института истории АН Латвийской ССР. Раскопки отличались от предыдущих масштабом проводимых работ, технической оснащённостью и применением новейших методик, что позволило по-новому оценить характер балто-скандинавских контактов в преддверии и на начальной стадии “эпохи викингов”.

На изменение представлений влияли не только технические достижения и развитие археологической науки. Историк - не только учёный, это ещё и человек, разделяющий взгляды общества, в котором он живёт. Поэтому интересно [36.lpp.] проследить, как господствующие в то или иное время идеологические установки влияли на выводы историков.

Вопрос о характере контактов скандинавов с их восточными соседями с самого начала его изучения был, в известной степени, политизирован. Исследователи условно делились на два лагеря, которых принято называть “норманистами” и “антинорманистами”. Если говорить очень обобщённо, то первые подчёркивали вклад скандинавов в историю Северо-Восточной Европы, вторые - отрицали. Несмотря на то, что данные взгляды сформировались ещё в XVIII веке, они дожили до XX века, влияя на выводы исследователей. Научно уточнить или опровергнуть их можно было лишь с помощью археологических раскопок.

Важный вклад в исследование скандинаво-балтских контактов внёс шведский археолог Б.Нерман, который в 1929-30 годах производил раскопки в Гробине. Небольшой доклад о результатах работы археологической экспедиции “Funde und ausgrabungen in Grobiņa, 1929” (“Находки и раскопки в Гробине в 1929 году”), сделанный им на Втором Балтийском археологическом конгрессе, состоявшемся в Риге летом 1930 года [1], послужил отправной точкой для последующих исследователей. Поэтому остановимся на основных выводах Б.Нермана: Гробиню можно отождествить с упоминаемым в письменных источниках поселением Seeburg; скандинавская колония существовала здесь в 650 - 800 гг.; переселенцы двигались двумя потоками - торговцы с семьями с Готланда и воины из окрестностей озера Меларен в Швеции (они охраняли торговцев); колония погибла в результате восстания куршей в 800 году. В 1958 году Б.Нерман выпустил монографию “Grobin-Seeburg” [2], но в работах советских археологов преобладают отзывы не на неё, а на статью 1931 года.

В 1951 году силами сотрудников Музея истории и искусства города Лиепаи были исследованы 30 захоронений в Приедулаи (Приедиенес). Было установлено, что часть захоронений, которые Б.Нерман считал мужскими, принадлежат женщинам [3]. Значит, контакты между местным населением и мигрантами могли быть более мирными, чем это предполагал шведский учёный. Структура захоронений и артефакты были интерпретированы как скандинавские, но отмечено, что малочисленность полученных предметов не позволяет окончательно определить этническую принадлежность захороненных [4].

Данные выводы являлись довольно смелыми, поскольку в советской исторической науке в то время преобладала тенденция отрицать иноземное влияние на развитие племён Северо-Западной части Советского Союза в догосударственную эпоху. Поэтому среди археологических находок особое внимание привлекали те, которые подчёркивали преобладающую роль сельского хозяйства как фактора, свидетельствующего о самостоятельном и независимом развитии данного региона. Находки, связанные с международной торговлей и контактами часто не получали должного внимания. Такой подход проявился, например, в 1940-ые годы в интерпретации археологического материала из Старой Ладоги [5]. Такая тенденция господствовала до конца 1950-ых годов.

Однако нельзя утверждать, что последствия нового подхода были только негативными. У латвийских историков появилась новая методологическая [37.lpp.] основа для интерпретации событий, происходивших в “эпоху викингов” и в предшествующее ей время. (Плохо было лишь то, что новая методология часто рассматривалась как единственно верная). Представление о самостоятельном развитии местных племён приводило к выводам, что мигранты не могли основать своё поселение на “пустом месте”, что в Гробине задолго до шведов обитали представители местных племён - курши [6]. Это подготавливало почву для попытки отыскать археологические следы пребывания местных жителей. В 1969 году к северо-востоку от скандинавских захоронений в Приедиенес были, наконец, обнаружены захоронения куршей, однако было отмечено, что принадлежат они V - VI векам, в то время как скандинавское кладбище - VII - IX векам. Не ставился под сомнение вопрос о пребывании выходцев из Швеции на территории Курземе. Однако, основываясь на представлении об эпохе формирования классового общества, как о периоде, сопровождающимся грабительскими войнами, было высказано предположение, что шведы в VII веке стали совершать набеги на куршей, где им удалось наложить дань на густонаселённую область вокруг Гробини. Контакты ограничивались взыманием дани, а иные формы общения навряд ли имели место, поскольку в скандинавских могильниках не обнаружены иноэтничные вещи. Б.Нерман в своё время также выдвинул предположение о военном гарнизоне, охранявшем поселенцев, так что представления о немирном характере общения возникли, в общих чертах, ещё в конце 20-ых годов. Однако, в отличие от Б.Нермана, ставилась под вопрос роль международной торговли в жизни колонии в Гробине, так как было отмечено, что невозможно проследить наличие торговых путей из этого пункта [7]. Такими были новые тенденции в интерпретации археологического материала 1950-ых годов. К сожалению, отчёты о трудах послевоенных археологических экспедиций не были опубликованы, и историки, находящиеся за пределами Латвии, продолжали получать сведения о Гробине из старой статьи Б.Нермана.

Возобновление раскопок совпало с возникновением новых взглядов на историю Балтийского региона в раннем средневековье. К этому привело не только развитие исторической науки и накопление археологического материала, но и изменения в политике, когда эпоха противодействия сменилась эпохой сотрудничества. Представления о взаимовыгодном сотрудничестве, культурных заимствованиях, мультикультурном обществе и международной торговле как объединяющем факторе повлияли и на исторические интерпретации. Такие тенденции отразились в сборнике трудов историков разных стран - “Славяне и скандинавы” [8]. Подчёркивалась мысль о Балтийской цивилизации, как имеющей черты типологического сходства со Средиземноморской цивилизацией античности: расцвет торговли, возникновение городов как её центров, культурный обмен.

В такой обстановке в 1984 году в Гробине начала работу Курземская экспедиция, руководимая ленинградским археологом В.П.Петренко. Были продолжены раскопки на куршском кладбище, открытом П.Степиньшем. Теперь было установлено, что им пользовались более длительное время - почти всё первое тысячелетие нашей эры [9]. Следовательно, курши и скандинавы в [38.lpp.] Гробине жили рядом, что предполагает наличие между ними налаженных контактов. Об этом же свидетельствуют и куршские артефакты в захоронениях скандинавского могильника в Приедиенес, который, как установили последние раскопки, был в три раза больше, чем считалось ранее (т.е. содержал около тысячи захоронений) [10].

Были открыты новые могильники (например, Аткалны), принадлежащие куршам [11]. Это позволило сделать вывод, что переселенцы из Скандинавии явились в густонаселённый район. Причиной, побудившей их сделать это, была названа международная торговля. В свете последних археологических работ Гробиня стала представляться древнейшим протогородским торговым центром на Балтике, где жили курши (возможно, и ливы), а также выходцы с материковой Швеции, Готланда и Дании.

Результаты последних археологических раскопок в Гробине получили довольно широкий общественный резонанс, так как их обзор неоднократно появлялся не только в специализированных изданиях, но также и в периодической печати, особенно в газетах, выходящих в Лиепайском районе, таких, как “Komunists” и “Ļeņina Ceļš” (впоследствии переименованы в “Kurzemes Vārds”). Это свидетельствовало о появлении в обществе интереса к древней истории Латвии, а также способствовало закреплению в общественном сознании представлений о Гробине как об одном из первых центров международной торговли на западе, как о месте полиэтнических контактов и взаимного культурного влияния. Такие взгляды являются главенствующими и сегодня. Возможно, если состоятся новые археологические раскопки комплекса, они внесут в сложившуюся на сегодня картину новые представления.

[3] Stepiņš P. Grobiņas uzkalniņi. 1951.gads // LU Latvijas vēstures institūta Arheoloģijas nodaļas arhīva fonds [в дальнейшем - VIAA] f.1:11.- 14.lp.

[5] Равдоникас В.С. Старая Ладога. Часть I // Советская археология.- М.,1948.- C.4-56.

[7] Там же.- VIAA f.1:11.- 1.-35.lpp.

[8] Славяне и скандинавы / Под ред. Е.А.Мельниковой.- М.,1986.

[9] Петренко В.П., Озере И.А. Отчёт о работе Курземской экспедиции в 1984 году // VI 897.- С.16.

[10] Петренко В.П. Отчёт о работе Курземской экспедиции в 1987 году // VIAA, f. 623.- Л.33.

[11] Петренко В.П. Отчёт о работах Курземской экспедиции в 1988 году // VIAA, f. 642.- Л.17-19.